Объявлено построение нашему курсу идти в баню, а мне вместе с Сергеем Андреевым вместо похода в баню захотелось побывать в самоволке, причину сильного желания не помню. Дело было к вечеру, заметно смеркалось. Построение на плаце во дворе, а мы с Сергеем нарочно задержались в закутке двора у сараев за горкой сложенных брёвен. Это место было всем известно, откуда легко, взобравшись по брёвнам на крышу сарая, можно было спрыгнуть прямо на тротуар улицы, (на фотографии место, обозначено цифрой 12). Прячась за брёвнами, мы медлили, дожидаясь ухода строя за ворота. Неожиданно во двор из центрального корпуса вышел капитан первого ранга Карандасов, заместитель начальника училища по военно-морской подготовке. Приняв рапорт от командира роты, он неспешно стал прохаживаться вдоль строя и вдруг, дойдя до края строя, также неспешно направился в нашу сторону. Из-за угла здания мы видели, что он приближается к нам, но действий никаких не предпринимали, надеясь, что он повернёт в обратную сторону. Нам бы рвануть через брёвна и крышу сарая на улицу, но время было слишком упущено, он бы застал нас на крыше. Инстинктивно мы метнулись в глубину к сараю и как клопы забились под навес верхних брёвен, надеясь таким образом спрятаться в сумерках наступающего вечера. Торец сложенных брёвен с навесом почти примыкал к сараю, плотно скрючившись и прижавшись к друг другу мы были уверены, что он нас не обнаружит. Стараясь не дышать, к тому же дышать было тяжело из-за скрюченного положения, мы слышали приближающиеся шаги, затем мы увидели ботинки и брюки. Ноги в брюках подошли совсем близко, потоптались и приняли положение расстояния ширины плеч, пальцы рук коснулись пуговиц ширинки и замерли, после чего замерла и наша надежда быть незамеченными. Голос Карандасова: «А ну-ка, вылезайте!» - заставил нас подняться. Стыд, смешанный с позором заливал наши лица в сумерках чёрной краской, сердце колотило и готово было выпрыгнуть, сознание мутило безысходность нашего положения. Отрезвление наступило после команды: « В строй!»
Построенные курсанты ещё не ушли, все с недоумением смотрели на нас и Карандасова, шагающего позади. Попросив разрешения у командира роты лейтенанта Рубина встать в строй, мы слились со всеми идущими в баню. Но команда на движение не последовала, команда последовала только после дружного хохота всего строя вызванного рассказом Карандасова, как он чуть не обрызгал двух незадачливых курсантов. Как выяснилось из его рассказа, что в сумерках он бы нас не заметил, если бы нас не выдали наши отбеленные хлоркой гюйсы (флотские форменные воротники). Да, все весело посмеялись, зато не последовало никаких наказаний.