Мила
Девушку, с которой я дружил, звали Милой, а полное её имя Людмила. Своей компанией мы ходили, в кино, просто гуляли по улицам, приглашались домой отмечать дни рождения. С позиций сегодняшнего времени, поощряемого разнузданную сексуальность, наши отношения в рамках дружбы были очень скромными. Но, как мне кажется сегодня, в любовных проявлениях девочки были более раскрепощёнными, а мальчики более зажатыми. Мила была красивой девочкой, она мне очень нравилась, но проявить к ней действо более чем дружественное мной тормозилось, я стеснён был действующими воспитательными моральными принципами. Позже о моей зажатости напомнит сама Мила. Что мы позволяли в компаниях в домашних условиях, так это танцы, игры в бутылочку и в фантики. Фант-это залоговая личная вещь, сдаваемая ведущему в случае проигрыша в любой игре. Набрав много фантов от проигравших, ведущий с помощью помощника придумывал хозяевам фантов исполнения всяческих заданий. Делалось это так. Ведущий отворачивался, а помойник за его спиной на виду у всех показывал фант. Ведущий придумывал хозяину фанта всяческих «дурацких» исполнений. Самой популярной была игра в бутылочку. Бутылочка от выпитого вина раскручивалась на полу в середине сидящих игроков по кругу, на кого укажет горлышко остановившейся бутылки, того раскручиваемый должен поцеловать. Следующий раскручивает бутылку поцелованный игрок. Каждый раскручиваемый конечно старался крутануть её так, чтобы горлышко указало на предмет его вожделений. После поступления в Херсонское Мореходное Училище мы с Милой обменялись парой писем. Но на третьем курсе, учась уже на Военно-Морском отделении в Бакинском Мореходном Училище и будучи в летнем отпуске в Москве, я с Милой встретился. Дома у Милы, в то время это редкость, был телефон. Я позвонил ей, и мы назначили свидание. Встретились мы на выходе из станции метро «Охотный Ряд», выход в сторону сквера у Большого Театра. При встрече мы сразу отметили, что я и она повзрослели. Я пригласил её к себе домой на улицу Дурова. Дома из моих домочадцев никого не было, все были в Кубинке, где отец служил в строительной части участвующей в строительстве военного аэродрома. Я подготовился, купил бутылку вина, что-то из закуски и торт. Сам себя я не узнавал. Мы говорили, говорили, говорили, я о жизни в мореходке, она о себе, об учёбе на первом курсе в педагогическом институте и о наших знакомых друзьях. У нас в доме был большой трофейный немецкий патефон и пластинки. Я приглашал её на танец. Пришло время расстоваться. Проводил её до троллейбуса №13, она жила в Марьиной Роще. Вот тут-то, перед тем как сесть в троллейбус, она сказала мне, что я здорово изменился, стал раскованным, а моя зажатость в школе в то время мешала нашим отношениям. На этом наши пути разошлись.