Я учился в восьмом «Б» классе, а в составе восьмого «А» учился Женя Евтушенко, будущий поэт Советского Союза. Теперь он поэт России и зовут его Евгений Александрович. В моей памяти в то время он был худеньким тихим и скромным мальчиком. Он не был отличником, но по литературе всегда имел уверенную заслуженную пятёрку, и был любимчиком Татьяны Сергеевны, учителя литературы. Татьяна Сергеевна была ещё и заведующей учебной частью (завуч) нашей школы. Кстати, и проживали они по соседству недалеко друг от друга на 4-ой Мещанской улице. Дом Татьяны Сергеевны угловой по улице 4-ой Мещанской и переулка Васнецова, а Женин дом чуть ниже в сторону Садового Кольца. Теперь эта улица переименована и называется просто Мещанская улица. Не помню, участвовал ли Женя в редакции школьной газеты, но стихи его помещались в каждом выпуске. Стихотворения всем нравились, а Женю, мы считали нашим школьным поэтом.
Помимо дара сочинять стихи сам процесс сочинения, очевидно, ему очень нравился, иначе не стал бы он знаменитым поэтом. Будучи в то время ещё учеником, очевидно, он уделял много времени стихосложению. Сделать такой вывод помог мне случай, по причине которого я смог побывать у него дома. В конце учебного года мне нужно было отчитаться в райкоме комсомола по членским взносам и сдать платёжные ведомости. Среди основной массы комсомольцев было много и нерадивых, которые ушли на каникулы и не заплатили взносы за последний месяц. Сумма взноса 20 копеек, но количество незаплативших было большим. Пришлось мне своими ногами по адресам обойти всех незаплативших. В числе нерадивых был и Женя Евтушенко. В то время отдельные квартиры на одну семью были за редким исключением. Женя с мамой жили, как и большинство, в комнате коммунальной квартиры небольшого дома на 4-ой Мещанской улице. Женя был один. Что меня поразило и запомнилось так это лёгкий беспорядок, на кровати и стульях неприбранные вещи, книги, журналы и листы бумаги с рукописным текстом, может быть с текстами стихтворений. Но что меня совсем удивило, так это зановешанное окно шторой из плотной ткани. На улице летний день полный солнца, а в комнате сумрачно. Женя встретил меня в халате. Моё посещение было недолгим, ровно столько, чтобы сделать формальности по уплате членских взносов. Видимо мой визит прервал его творчество, и он не хотел отпускать надолго свою музу.
Как-то, будучи курсантом третьего курса Военно-Морского отделения Бакинского Мореходного Училища, я в библиотеке взял почитать журнал «Юность» и там обнаружил стихи Евгения Евтушенко. Стихотворения были посвящены спорту и спортсменам. Как потом я выяснил, прочтя его книги и передачи по радио и телевидению о поэте Евгении Евтушенко, эти стихи были первыми официально опубликованные в прессе.
Гораздо позже, в конце шестидесятых годов, когда он был уже прославленным поэтом наряду с Вознесенским, Рождественским, Окуджавой, у меня состоялась встреча с ним. Работал я тогда инженером проектировщиком по автоматизации технических систем в Центральном Институте Проектирования Специальных Сооружений (ЦИПСС). Евтушенко нарасхват был приглашаем всеми уважаемыми солидными учереждениями. Таковым было и наше учреждение. Встреча состоялась в переполненном актовом зале. Женя и я тогда ещё были молодыми, всего-то по 36 лет. Мы все с большим интересом и вниманием слушали его стихи, рассказы о его творчестве, планах на будущее, ответы на вопросы. По окончании встречи его сразу не отпустили, и он оказался в окружении его рьяных поклонников. Продолжали засыпать его вопросами. Я, конечно, пробился к нему и напомнил о школе. Несмотря на большое количество прошедших лет, он узнал меня, тем более, когда я напомнил ему о случае пропажи классных журналов наших восьмых классов, в похищении которых он подозревался.
А подробности такие. После очередной контрольной работы по математике или физике, точно не помню, в журналах появилось много двоек, которые очень влияли на четвертные отметки. И вдруг оба журнала двух восьмых классов пропали. ЧП, скандал, расследование. В результате были выявлены три участника похищения и в том числе Женя Евтушенко. Троих виновников разбирали на педагогическом совете и у нас на комсомольском собрании. Не помню, насколько Женя был причастен к похищению, и какова была его роль, но журналы были обнаружены монтёром в трансформаторной будке во дворе его дома. Журналы были засунуты в помещение трансформаторной будки через щель под дверью. Подробности этого случая при всех я не озвучил, но он пообещал мне, что об этом ещё напишет. И выполнил своё обещание.
В своей книге «Политика – привилегия всех. Книга публицистики. – Издательство Агентства печати Новости. Москва, 1990» в последней главе «Преждевременная автобиография» на страницах 597 - 598 он написал об этом. Вот фрагменты его текста и мои комментарии.
Стр. 597. «…Я сражался в школе с ябедами, подхалимами, любимчиками.
Я быстро снискал себе репутацию хулигана. После седьмого класса меня перевели в новую школу, куда учителя сбывали с рук нерадивых учеников со всей Москвы. В ней я проучился недолго, ибо я выделялся даже там своими мятежами»
Не помню его мятежи и его как мятежника.
«Однажды кто-то, взломав ночью кабинет директора, похитил все классные журналы».
Кабинет директора никто не взламывал ночью. Журналы хранились и пропали в учительском кабинете.
«Состоялось общее собрание».
Стр.598. «Несколько часов подряд директор пытался узнать то при помощи просьб, то при помощи угроз имя виновника. Но все молчали.
Тогда пухлый палец директора, уже пришедшего в ярость, ткнул в меня:
- Это сделал ты!
Я встал и ответил, что он ошибается.
- Ты! Ты! Ты! – повторил директор.
Я понял, что возражать бесполезно».
У директора палец был не пухлый, а здоровый, большой, и кулак у него был внушительного размера. Директор, Борис Исаакович, был среднего роста и крепкого телосложения, по вечерам он непременно посещал свободный от учеников спортивный зал и использовал все спортивные гимнастические снаряды. Он фронтовик и ходил в школе в гимнастёрке, галифе, сапогах. Не верю, что директор бездоказательно мог ткнуть в него пальцем.
«На следующий день я был исключён из школы».
Не помню, что его исключили из школы на следующий день. Он продолжал быть в нашей комсомольской организации, во время наступивших каникул я ходил к нему домой по поводу уплаты членских взносов. Процедура исключения должна быть согласована с РОНО. В советское время исключение из школы на улицу маловероятный случай.
«Только семь лет спустя, когда меня пригласили на вечер всех выпускников этой школы, как уже более или менее известного к тому времени поэта, раскрылось, кто был истинным виновником.
Конечно, меня заподозрить было естественно, потому что учился я вообще из рук вон плохо и в день происшествия получил 1 (кол) по немецкому».
Но на вечере ко мне подошёл парень, который был редким в нашей школе круглым отличником, и сказал, неловко улыбаясь:
- А ты знаешь, журналы-то ведь украл я…
Выяснилось, что он был недоволен тем, что получил 5 с минусом.
Я с горечью подумал тогда, как часто в жизни преступления совершают «круглые отличники» и никому в голову не приходит их заподозрить, а вместе с тем отвечают за это почти всегда невиновные люди со сложившейся репутацией «двоечников» и хулиганов…»
Парень отличник, признавшийся в краже по причине получения оценки 5 с минусом, видимо придуман для усиления своей правоты.
«Я некоторое время пытался скрыть от мамы факт своего исключения из школы, зная, как это её огорчит, но мне это не удалось. Мама в слезах настаивала, чтобы я шёл к директору просить о снисхождении, сама хотела идти куда-то, но я был горд.
Я поссорился с мамой и бежал в Казахстан, к отцу, на крыше поезда.
Мне было пятнадцать лет.
Я хотел стать самостоятельным человеком».
Это версия случая пропажи школьных классных журналов от Жени Евтушенко.
Со многими его размышлениями и выводами в автобиографии я согласен, размышляю также. Интересно написано о его первых шагах внедрения в издательства, о размышлениях и переосмыслении происходящих событий в стране. Полностью согласен с его отношением к трагическим событиям во время похорон Сталина, когда он сам чуть не погиб в давке толпы на Трубной площади. В нашей семье в этой толпе погибла моя троюродная сестра Лида Чагина, ей было 17 лет. Её толпа прижала к железным трубам ограждения витрин магазина на Неглинной улице слева, недалеко от угла с Трубной площадью. В этом месте узкая Неглинная улица не могла пропустить напирающую толпу, скопившуюся на большой Трубной площади. Подобрали её уже мёртвой со сломанными рёбрами грудной клетки.
Но вот с его версией про случай пропажи школьных журналов в 607-й школе согласиться не могу. Его версия грешит самовлюблённостью, стремлением оправдаться и несоответствием с общим изложением автобиографии, сквозит небрежительное отношение к школе, к директору. Тот факт, что журналы обнаружились в трансформаторной будке во дворе его дома, он опустил.